- Рюдзаки – псих! Рюдзаки – псих! Рюдзаки – псих!
Этот истошный вопль черноволосый подросток, проходящий мимо игровой комнаты, услышал за дверью. Он остановился, словно над чем-то раздумывая и наконец, решившись, толкнул тяжёлую дверь.
Все дети Вамми, находившиеся на данный момент в комнате, столпились у самого её конца, рядом со стендом с лежащими на нём коробками с развивающими интеллект играми. Черноволосый растолкал детей в стороны, пробиваясь к подростку, сидящему на полу, на которого пялились все остальные воспитанники приюта. Мальчик свернулся комочком и сидел, забившись в самый угол между стеной и тумбочкой, сверкая злобой в непроницаемо чёрных глубоких глазах. Белая бесформенная рубашка явно была слишком большой для худенького тельца, тонкие руки придерживали под мышкой большую банку клубничного варенья. Он не говорил ни слова, только время от времени изо рта вырывались утробные рычащие звуки – как у хищника, которого загнали в угол. Маленький Л не сомневался, что он почти на грани – ещё немного, и он бросится в драку. Поэтому он пробился к нему, встал к Рюдзаки спиной и тихо, но чётко произнёс, обращаясь к детям:
- Оставьте его.
Никто не осмелился сказать хоть что-то в знак протеста. Все прекрасно помнили, как мастерски отшил приставал юный Л в первый свой день пребывания в доме Вамми. С недовольным ворчанием они разбрелись по своим делам. А Л повернулся к Рюдзаки.
- За что они тебя так? – в тихом голосе слышалась неприкрытая забота. Казалось бы, мальчик должен был быть благодарным защитнику, но реакция была прямо противоположной.
- Да иди ты, Лаулиет! – прошипел в ответ Рюдзаки, злобно сверкнув омутами глаз в сторону Л.
- Я помог тебе, мог бы и спасибо сказать.
- Я не просил тебя помогать, и не жди от меня «спасибо», - рыкнул в ответ Рюдзаки, открывая крышку банки и запуская руку в варенье.
- Это не гигиенично, - заметил Л, глядя, как мальчик слизывает джем с тонких пальцев.
- А тебе какая разница? Ты, Ватари, Роджер, все вы только и ждёте, когда я в могилу сойду! – оскалился тот. – Конечно, вы все смотрите на меня, как на больного, на буйного больного, способного всех покалечить!
Л резко отпрянул от Рюдзаки, руки его непроизвольно сжались в кулаки. Перемазанный вареньем мальчик следил за ним с нездоровым любопытством:
- Что, ударить хочешь? Так бей!
- Никогда… - голос Л почти срывался. – Никогда не говори, что мы желаем твоей смерти!
На эту реплику Рюдзаки лишь истерично рассмеялся в ответ.
Л выскочил из комнаты и ринулся по коридору. По бледным щекам катились неприкрытые слёзы. Это был день, после которого он не пролил ни слезинки до конца своей жизни.

Год спустя.
- Рюдзаки, выйди оттуда, прошу!
- Ну надо же! Сам великий Л просит меня выйти!
- Не делай этого!
- Что, теперь и моя жизнь стала твоей? Нет уж, на неё у меня личная монополия. Я не хочу быть твоей копией, Лаулиет! Дай мне хотя бы закончить жить не в качестве глупой копии!
Дверь с треском слетела с петель – отчаяние Л было настолько сильным, что двенадцатилетний подросток не соизмерял своих сил. В данный момент всё его внимание было сосредоточено на Рюдзаки, стоящим перед умывальником и с холодностью патологоанатома взрезавший себе правую руку. Паренёк быстро подскочил к сошедшему с ума товарищу и вырвал кухонный тесак из худой руки и отбросив, как ядовитую змею. Рюдзаки сидел на полу и истерично смеялся, истекая кровью. Она собиралась багровой лужицей на мокром кафеле ванной…

- Слава Богу, он не успел добраться до вены.
- Роджер, с ним всё будет хорошо?
- Думаю да, только на время придётся надеть смирительную рубашку.
- Согласен. Я не хочу, чтобы он закончил, как Артемис.

- Бедный мой, что же ты с собой сделал? – рассеянно шептал Л, гладя Рюдзаки по чёрным волосам. Тот безмятежно спал, прикреплённый к разным трубочкам рядом с кроватью. Врачи едва вытащили его с того света – он потерял слишком много крови.
Секунду Л колебался, но затем тихонько склонился над ним и легонько провёл своими губами по его губам. Ему показалось, или веки чуть-чуть дрогнули?
- Л, нам пора, - сообщил седой мужчина у двери.
- Хорошо, уже иду, Ватари, - детектив встал с кровати и последний раз взглянул на Рюдзаки. Вполне возможно, что они больше не увидятся. Он не мог понять, хорошо это или плохо.

Рюдзаки сидел на кровати, ошарашено трогая то место, где его коснулись губы Л, смотря на только что захлопнувшуюся за великим детективом дверь.

20 января, 2004 год.
Тюрьма штата Калифорния.
- Да-да, всё прекрасно, охраны не надо, я справлюсь.
Л заходит в тёмную тесную камеру, закрывая за собой дверь. Спустя годы он снова видит это лицо, так похожее на своё собственное, вот только глаза глядят чересчур безумно, а на губах страшная ухмылка.
- Снизошёл до простого смертного? Признаюсь, тебе удалось меня удивить.
- Рад, что развеселил тебя, Рюдзаки.
- Бейонд.
- Для меня ты так и останешься маленьким Рюдзаки, поедающим втихаря варенье.
- Да что ты? – Бёздей встаёт и неспешно приближается к детективу. Тот не двигается и пытается что-то сказать, только когда Рюдзаки подходит почти вплотную. Но ему не дают даже начать фразу: его губы накрыты чужими, а чужой язычок жадно исследует влажную глубину рта.
- И что это? – тихо спрашивает он, облизывая заалевшие губы.
- Вернул долг, - ухмыльнулся Бейонд.
- Так ты не спал тогда. Признаюсь, я совершил оплошность.
- Даже ты можешь иногда ошибаться, - Л ощущает на своей шее его жаркое дыхание, но не пытается отстраниться, когда тот начинает чуть покусывать нежную кожу.
- Ты прямо как ребёнок, даёшь сдачи, - детектив шумно выдыхает.
- Ага. Только я даю сдачи в тройном размере.
Руки Л судорожно вцепляются в тюремную рубашку Бейонда, приподнимая её и пытаясь стянуть. Но тому не нравится такое самоуправство.
- Нет уж, - он перехватывает и сжимает хрупкие запястья. – В этой игре Я буду вести.
- Ты ведь… ненавидишь меня с момента моего появления в доме Вамми, - хрипло шепчет Л, прижимаясь к нему ещё сильнее, ощущая его дрожь сквозь двойной слой ткани.
- Тут ты сглупил, Л, - ведь от ненависти до любви тоже всего лишь шаг. А теперь умолкни, пожалуйста, ты мне немного мешаешь.
Тонкие руки скользнули по торсу, приподнимая и стягивая с Л его бесформенную рубашку. Резкий толчок – и детектив уже лежит на тюремной койке. Бейонд склонился нал ним и стал медленно прокладывать дорожку из обжигающих поцелуев. Л тихо, по-детски застонал, ощутив горячие губы на своей груди. Его тонкие пальцы зарылись в непослушные волосы Бейонда, притягивая его ещё ближе. Но того не надо было направлять: он легонько прикусил маленький розовый сосок Л и тут же слизнул его боль. Тот рефлекторно приподнял бёдра, раскрываясь навстречу своему мучителю. Того вполне устраивала такая перспектива: он быстренько избавил Л от остатков одежды и сбросил свою. Чуткие пальцы ласкали обнажённые бёдра, не дотрагиваясь до самого главного – и это доводило Л до исступления. Но упрямец совсем не хотел просить Бейонда. Тот жарко зашептал ему на ухо:
- Ничего не стану делать, пока ты сам не попросишь…
Сдерживаться становилось совсем невыносимо. Л сдавленно вскрикнул, когда Бейонд сильно прикусил кожу на бедре.
- Я не могу больше, - простонал Л, вжимаясь своим телом в горячее тело Бейонда. – Прошу… - пора отбросить гордость.
Тот удовлетворённо кивнул и чуть коснулся кончиками пальцев головки члена детектива. Тот громко застонал, инстинктивно подавшись навстречу ласковым рукам. Пальцы снова коснулись… уже сильнее.… Если бы он не закусил уголок подушки, то его крик услышала бы вся тюрьма. Его тело изогнулось томной дугой, когда Бейонд стал целовать его ТАМ. Из груди вырывались хриплые жаркие стоны и вскрики: «Ещё! Ещё!»
Внезапно тело пронзило несколько болезненное ощущение: Рюдзаки проталкивал в его девственное тело свой пальчик. Это было не больно, а… как-то смущающе. Л вжался в жёсткие простыни, словно стараясь укрыться от этого чувства. Но он тут же расслабился, услышав успокаивающий шёпот Бейонда:
- Тише, хороший мой, тише…
- Я… боюсь, - признался зардевшийся Л, доверчиво глядящий на любовника из-под пушистых чёрных ресниц.
- Так и должно быть. Расслабься, я постараюсь не причинить тебе боли.
Казалось, эта фраза успокоила Л, но всё равно он несколько сжался, почувствовав, как ко входу в тело прильнуло что-то большое и горячее. Усилием воли заставив себя расслабиться, он полностью доверился Бейонду. Тот входил медленно, преодолевая сопротивление горячих тугих колец. Вдруг Л выгнулся, громко вскрикнув, и подался вперёд, требуя продолжения. Постепенно они набрали бешеный темп. Камера наполнилась громкими стонами, тяжёлым дыханием и скрипом кровати.
- Сильнее! – всхлипывал Л, изнемогая от желания.
Бейонда не нужно было уговаривать, он сам был на грани. Не прошло и минуты, как он кончил, глухо вскрикнув и входя в Л финальным толчком. Детектив кончил вслед за ним, тяжело упав на мокрые простыни.
Спустя некоторое время Л лежал, свернувшись уютным комочком и тихо посапывая, на груди у Бейонда. Тот рассеянно перебирал шелковистые волосы детектива.
«Когда я успел полюбить тебя, Лаулиет? В какой момент началось это безумие? Всё это время я хотел найти тебя, чтобы… что? Убить? Ударить? А может, поцеловать? Теперь я в полной мере понимаю, что выражение «от любви до ненависти один шаг» работает и в обратную сторону. Я чувствую, что скоро уйду. Серая Странница уже дышит мне в спину. Не хочу, чтобы ты видел меня в этот момент. Чтобы не случилось, я буду всегда любить тебя, даже когда тело моё будет отдыхать под одеялом из земли и камней»

Следующий день. 21 января, 2004 года. Штаб Л.
- Рюдзаки умер… Нет, это Кира убил его!